Книга Судьба — это мы - Леонид Васильевич Ханбеков

«В редакцию городской газеты Аню Круглову зачислили сотрудником отдела писем, — цитирую новеллу «Первый урок». — Для своих девятнадцати лет она казалась очень хрупкой, и даже тяжелый узел кос на затылке не придавал ей солидности.

Училась Аня на втором курсе литературного факультета, писала длинные стихи о пятилетке и ударниках строительства, втайне надеясь, что когда-нибудь ее стихи появятся на первой странице «Комсомольской правды»{8}.

Все точно: и о девятнадцати годах, и об отделе писем, и о длинных стихах, и о мечте. «Аня Круглова» — типичный журналистский камуфляж, остальное — о ней, Татьяничевой.

Вот они, стихи тех лет:

Огромный завод наш стоит величаво, И сталь не устанет звенеть, А вовсе недавно нас грозно встречала Уральская дикая степь. В суровые ночи, ненастными днями Над нами кружили орлы, Но мы приходили и дерзко вздымали Огромные глыбы горы. Вгрызались в породу, круша динамитом Упрямую толщу пород, Затем, чтоб сегодня огнями залитый Стоял наш красавец-завод (…) Но если закружит над Родиной нашей Суровая буря войны, За счастье, за солнце, за молодость нашу Бесстрашно мы выйдем в бои. И вместе со всеми, кто честен и молод, По первому зову пойдем, Про нашу Магнитку, про солнечный город Походную песню споем. («Магнитогорский марш». 1937){9}

Надо было обладать большой прозорливостью, чтобы увидеть в этих строках молодой газетчицы Людмилы Татьяничевой будущую крупную поэтессу. А та старалась рассказать о своей «мечте созиданья», как рассказывают в письмах к друзьям, просто, доверчиво, не заботясь, пока ни об отточенности фразы, ни о зримости образов, ведь те, к кому она обращалась, знали о городе и о комбинате ничуть не меньше. Обстоятельно и точно она фиксировала свои чувства, но не вдохнула еще в них ни подлинной страсти, ни истинного огня юности, потому что не умела себя раскрепостить.

3. ПОЭТОВ РОЖДАЮТ ИСПЫТАНИЯ

Десять лет она проработала в «Магнитогорском рабочем». Высокую, стройную, темноглазую газетчицу и поэта хорошо знали и в заводских цехах, и в рабочих общежитиях, и на стройплощадках города и комбината.

Какая другая работа, как газетная, дает такую широкую возможность общения? Какая другая профессия, кроме журналистской да партийной, требует, чтобы человек был в курсе всех хозяйственных и культурных дел стройки, города, страны?

Девушка приехала в Магнитку, Ей и восемнадцати не дашь. Пестрая косыночка в накидку, Увязан в узел весь ее багаж. Утром с комендантом воевала, Что отвели ей места очень мало. В завкоме отыскала стопку книг. Так книжный фонд впервые здесь возник… («Заводская библиотека», 1936)

Многие стихи ее магнитогорского десятилетия были репортажем со строительной площадки пусть уникального комбината, пусть молодого и неповторимого, первого в судьбе твоей города, но всего лишь репортажем.

Осознание в себе поэтической силы, общественной важности и нужности людям твоего дарования, права говорить им о самом сокровенном приходит в пытливое, искреннее сердце как итог мучительных раздумий, сомнений, боли.

Нужен, по словам Блока, «подземный ход души», скрытый от всех и вся, но от этого не менее глубокий, преобразующий личность, характер, делающий слово — поступком. Она строила Магнитку вместе со всеми, строила своими заметками, очерками, стихами, строила себя, выбирая друзей, очерчивая свою дорогу…

Широко раскинулись юные скверы, Наш город расцвел и окреп, А помнишь, недавно здесь песни гремели, Будя неоглядную степь. Но если закружит над Родиной нашей Суровая буря войны, За счастье, за солнце, за молодость нашу Бесстрашно мы выйдем в бои. И вместе со всеми, кто честен и молод, По первому зову пойдем, Про нашу Магнитку, про солнечный город Походную песню споем. («Магнитогорский марш», 1937)

Ученичество в стихотворении видно невооруженным глазом. Стихи явно написаны под влиянием «Каховки» Михаила Светлова. Сохранены ритмические, композиционные, лексические, синтаксические особенности известного стихотворения. «Магнитогорский марш» можно было петь на мотив «Каховки», чуть-чуть меняя интонацию, где не хватало слога или оказывался лишний. Давайте попробуем это сделать. Поем светловскую песню: «Про нашу любовь, про Каховку родную…», теперь, следом, татьяничевский марш: «Про нашу Магнитку, про солнечный город…»

Похоже?